- Как вы познакомились с Аллой Пугачевой?
В.М. - Первое знакомство?
- Да, как это было? В "Веселых ребятах" или раньше?
В.М. - Ну... В первый раз я ее увидел в программе - она называлась "С добрым утром!", нет, не "С добрым утром!", а "С днем рождения". Какую-то песню про робота она пела тогда. Я обратил внимание на молодую певицу. В принципе, мы - ровесники, даже я старше ее. А потом... Потом я работал в "Веселых ребятах" и к тому времени был уже, скажем, человеком пишущим, это был 74-й год, у меня были какие-то такие подпольные популярные песни, поэтому было желание стать композитором и раскрутиться. И в концерте, в большом концерте, проходившем во Дворце спорта в Барнауле, первым номером выступала Алла Пугачева, на которую все "веселые ребята",
скажем так, запали. Очень нравилось, как она пела, причем, очень нравилась песня Добрынина в ее исполнении, не помню, как она называется, потом ее записала София Ротару - я просто знаю, что Ротару работала еще с Виталиком Коротюком, поэтому позже "Веселые ребята" решили эту песню не писать. Забыл, как она называется.
- "22+28"?
В.М. - Нет, не "22+28". "22+28" - в ритме фокстрота, а это была такая переживательная песня (от авт. - "Я прощаюсь с тобой у последней черты"). Короче, Алпа очень сильно нравилась, и Слободкин который считал, что женщина в коллективе - это ужасно, это приводит к раздорам, ко всему прочему тоже, начал с интересом поглядывать в ее сторону, А звездой в том концерте была Светлана Рязанова, которая таким сексапильным бюстом и, пардон, бедрами завоевывала аплодисменты несмотря на фальшивое пение. Она была звездой в этой программе, а Алла Пугачева, как это ни парадоксально сейчас слышать, была разогревающей певицей. И как-то
после концерта я, тайком от Слободкина, пришел познакомиться с Пугачевой, показал ей свои песни. Ей очень понравилось. Она начинала готовиться к конкурсу и хотела там спеть одну из моих песен, и еще ей понравилась одна песня "Свет мой ясный".
- Это вы имеете в виду конкурс артистов эстрады 1974-го года?
В.М. - Да, это была весна 1974-го года, если мне не изменяет память. А потом был длительный период - она ушла, если мне опять же не изменяет память, работать в концерт с Юликом Слободкиным. Опять же звездой был Юлик Слободкин, по-моему, в этих концертах, но он настолько дубово выглядел рядом с ней, что это все вызывало смех. Они пели какую-то игровую песню, в которой Пугачева практически пела три слова. Но она его настолько переигрывала, что никто не слушал хорошо поставленный голос Юлика Слободкина а все смотрели за Пугачевой...
Потом я приезжал к Пугачевой на квартиру - они снимали где-то в районе метро Ждановская квартиру - и тогда она показала мне свои песни, которые хотела спеть. В том числе, кстати, и песню "Приезжай хоть на часок...", которая, честно говоря, не произвела на меня никакого впечатления ни тогда, ни впоследствии...
- Это было еще в 1974-м году?
В.М. - Да. И показала "Посидим, поокаем", она ее только собиралась спеть. Но несмотря на то, что она хотела спеть и мои песни, почему-то до них у нее руки не дошли.
- Как и до многих...
В.М. - Ну, одно дело, когда она стала суперпопулярной, а тогда у нее вообще-то был дефицит песен, а у меня так, честно говоря, не самые худшие песни были. И в принципе, я не знаю, прославилась бы она с ними или не прославилась бы... Во всяком случае, она интерес питала ко мне. Вот. Потом она пришла в "Веселые ребята". Были гастроли, и Пугачева ездила просто как вставной номер в программу, она еще не репетировала, она просто к нам приезжала. Должен сказать о ее доброжелательности. Она причесывала, стригла ребят...
А надо сказать, что к этому моменту, вообще, обычно к весне - я так думаю сейчас с высоты своего возраста - в ВИА, в силу того, что очень интенсивно работали в течение всего года, к весне уже накапливалась какая-то такая психологическая усталость, назревал какой-то внутренний конфликт. Как всегда, начинал раздражать художественный руководитель, хотелось куда-то броситься в самостоятельное плавание - как раз в это время пришла Пугачева, и параллельно, я знаю, такая пикантная подробность, у Слободкина были какие-то нелады с женой. Короче, в это время у нас назрел такой конфликт, когда практически целый состав собрался из "Веселых ребят" уходить. Я еще переживал, что вот все как-то нашли себе работу, а я как-то не нашел, не прочувствовал этот момент. И Пугачева очень переживала по поводу того, что вот она пришла в коллектив, что там раздоры в семье Слободкина, и у нее будет не очень хорошая репутация в Москонцерте... В общем, у нас был какой-то соскок массовый. Все ушли.
- А как получилось, что она поехала на "Золотой Орфей"?
В.М. - Забавная ситуация была. Должен был поехать такой Георгий Минасян, он был уже утвержден, но вдруг его застукали за связь с каким-то мальчиком, как сказывают. И его кандидатура, как вы понимаете, сразу слетела. Начали срочно искать человека, который смог бы заменить его и тут вспомнили, что есть такая певица Пугачева, которая выиграла Всероссийский конкурс. Начали думать, потому что, по условию конкурса, она должна была петь одну болгарскую песню - срочно стали ее искать. Общими усилиями "Веселых ребят", насколько помню, она это делала. Нашли "Арлекино", тут же Боря Баркас, приятель нашего певца, Саши Лермана, уехавшего
вскорости, в тот же год, в Штаты, написал текст. И, я думаю, что не Слободкин, хотя везде написано, что Слободкин - сделал аранжировку.
Она уехала и выиграла Гран-при. А когда она вернулась оттуда... Да, должен сказать, что по успеху в концерте у нас был номером один, как это ни смешно будет вам сейчас услышать, номер один был по проходу на публике барабанщик Баграчев - лучше всех его принимали, он героем был, его девушки на руках носили. Потом шел Саша Барыкин, а потом шли сразу несколько человек: я, Алла, Алешин, такая вот компания. Когда она вернулась, в первое время, в общем-то, совершенно никаких перемен не чувствовалось, я ушел где-о в июне, еще не чувствовалось ничего...
- Потому что "Арлекино" не сразу передали в Союзе...
В.М. - Да нет, ну во-первых, не было записей никаких. Когда она выиграла и захотели ее прокрутить в какой-то передаче, выяснилось, что никаких записей у нее нет. И она начала стремительно делать записи: влезла в фильм "Ирония судьбы...", потом с Зацепиным начала так мощно записываться - я считаю, что лучшие свои песни она спела как раз вот, в этот период.
- С Зацепиным?
В.М. - Да, с Зацепиным. Пожалуй, у нее это лучшие песни, которые она для своего первого фильма записала...
Потом я ушел из "Веселых ребят" и, в общем-то, на долгое время потерял ее из виду. И вот, тоже очень забавно. Где-то в 1978-м году мы с ней встретились на телевидинии, и вдруг я почувствовал, что Алла, с которой я говорил исключительно на "ты" и никаких слов "Борисовна" вообще никогда не добавлял - тут я почувствовал, что я рядом с ней оробел, что, в общем, довольно редко со мной бывает. Во всяком случае, каких-то авторитетов, пред которыми бы тряслись колени, у меня нет. А здесь вдруг я почувствовал, что у меня голос предательски начал дрожать. Я дня два анализировал свое фиаско, но как-то не помню, к каким я выводам пришел...
А мы, перед моим уходом из "Веселых ребят", репетировали одну песню дуэтом - "Свет мой ясный". Она до сих пор время от времени вспоминает эту песню - у нее достаточно хорошая память - и говорит, что все-таки когда-нибудь ее споет. Но я думаю, что она никогда ее не споет, хотя я ее так никому и не отдал,
- Может быть, и споет. У нее же бывают сложности с репертуаром. "Я тебя поцеловала" - это же школьная еще песня, а спела недавно...
В.М. - Понятно. Она нашла ход, который она слизнула, как я понимаю, у Тины Тернер. Не видели, нет? Концерт Тины Тернер в Лондоне, где она так делает (демонстрирует поцелуи).
- Вообще-то, есть варианты этой песни десятилетней давности... Там тоже...
В.М. - Да, может, это совпало. Но я, в общем, для себя в свое время обозначил, что Пугачева - это такая "черная дыра", т.е. это человек, который в себя впитывает какие-то энергетические ресурсы людей,которые с ней работают, и идеи. И вот в "Веселых ребятах". когда она пришла в феврале 1975-го года; с точки зрения популярной музыки она была сзади идеологически. И, я так считаю, что она впитала в себя за пять месяцев идеи всех музыкантов, которые там тогда работали... Настолько быстро... Я говорю, что она просто как "черная дыра".
Потом мы еще раз встретились. Она пригласила меня к себе домой. Я чего-то пел ей. Она говорит: "Ты подумал, что ты мне можешь показать?" То, что я ей показал, ей не понравилось. А потом пришел неожиданно Френкель, такой композитор, и она меня еще заставила петь, и когда я еще попел, у нее появились какие-то идеи. В частности, если вы знаете, такая песня "200 лет" - она ее решила спеть. Я записал ей ее на магнитофон. Она сказала, что ей нужна песня на смену "Все могут короли". Я терпел, наверно, года полтора, ждал, пока она споет - и еще пару песен она хотела спеть. Но она их не пела. В конце концов, я не то, чтобы рассердился, подумал: "Сколько можно быть собакой на сене?" Взял и спел, и теперь, слава богу, что она не спела, потому что эта песня послужила, так скажем, таким мощным толчком для моего становления.
Вот. Потом у меня была идея записать песню с ее дочерью. Там была идея такая: любовь молоденькой девочки к пожилому гражданину, ко мне, значит. Я пошел просить разрешения по просьбе Кристины к Алле. Когда я спел ей эту песню, она сказала: "А почему это должна петь она? Дай, я спою." Но в итоге ее взял петь Пресняков, но до сих пор тоже не поет, уже месяцев шесть прошло... Вот такие у меня взаимоотношения с семьей Пугачевых.
- А как вы считаете, почему она рассталась с "Веселыми ребятами"?
В.М. - Я уже ушел в тот момент, но я думаю, что там конфликт с двух сторон был. Вот эта революционная ситуация, когда она ушла, очень похожа на то, как я уходил из "Пламени". Ее популярность настолько выросла, что либо "Веселые ребята" становились ее аккомпанирующим составом, против чего, естественно, все взбунтовались, особенно "старики", либо она начинала самостоятельное плавание. А может, эти оба фактора повлияли на нее, и она решила попробовать свои силы. росто рамки ВИА ей были тесны. Т.е. я не помню этих концертов. То ли она пела отделение, то ли несколько песен. Может быть, мало было песен - я просто вот могу аналогию с собой провести. Когда я в "Пламени" пел, Березин, дабы я не звездился, давал мне петь одну песню в начале, чтобы поднять концерт, устраивала его тогда песня "200 лет", и одну в конце - "Лиллипутики". Даже "Мозаику" не давал мне уже петь.
- А что вам нравится и не нравится в ее творчестве сейчас?
В.М. - Мне она практически все время нравится. Она, во-первых, нравится тем, что не стоит на месте, она, как акула, все время движется. Правда, мне кажется, что сейчас она находится в каком-то застое. Ее нынешнее состояние напоминает состояние "Веаtles", когда они в 1968-м году записали двойной альбом, решив вернуться к истокам, т.е., на мой взгляд, ее песни типа "Коралловые бусы", "Три счастливых дня" - это, в общем-то, возвращение к своим истокам, к таким "зацепинским" интонациям. Черт знает, наверное, это хорошо с одной стороны. "Rolling Stones" поют все время одну длинную песню и являются суперзвездой. И Алла является суперзвездой, но, с другой стороны, всегда она была источником каких-то выдумок и даже зачастую не только в музыке, но и в имидже, во всем.