- Зачем? Я и сама добрая фея.
(Из диалогов на пресс-конференции)
В столичном Дворце "Украина" три дня подряд звучат мелодии и ритмы латышской советской эстрады: Раймонд Паулс дает творческие вечера с участием Аллы Пугачевой, Валерия Леонтьева и Лаймы Вайкуле.
«Ты не слушай меня, пожалуйста, это же все глупая бравада... Я каждый день тебя ждала. И каждый день писала тебе письма. Вот видишь... Целая стопка! Можешь потрогать... Я писала, но не отправляла. И теперь каждое не прочитанное тобою письмо — как свидетельство той любви, которой между нами не было...»
Это финал старой песни «Возвращение» в исполнении Пугачевой — единственный неожиданный поворот в ворохе старых песен от главных. Все остальное (в том же порядке) вы, должно быть, и видели, и слышали раз пять в течение только этого года на центральных телеканалах. Дальше можно было бы и не продолжать...
...Но продолжу. Герои этих вечеров — исчезающие виды Большой эстрады. Личности и мастера. То, что пришло на музыкальную сцену «после», так и не стало вровень с ними. В лучшем случае то было лишь комичное пародирование их давних находок и откровений. Снова свежие, но усталые внутренне, они и теперь первые... Это обреченность на лидерство по долгу сверхсрочной службы. И трудно предположить, какие импульсы съедают ту же Аллу, в течение четверти века работающую «закрывальщицей» (главной звездой) всех основных концертных акций СНГ...
Песни Паулса они исполняют «живьем». С оркестрами и ансамблями. Их песни пробуждают трогательные воспоминания о «вчера», а тембр «царапает» чью-то обглоданную душу. Многим хитам люди прихлопывали, а некоторые допевали за артистов, ведь эти хиты почти 20 лет любимы, как бы их не эксплуатировали. Профессионально работает элегантная Лайма (жгучая блондинка). Валерий Яковлевич опять приоткрывает живот, потому что он без складок, а на песенке «Зеленый свет» носится по сцене с оравой балета. Алла — красавица и почти спортсменка. Судя по ее моложавому виду, хотя прежней пугачевской «настоящести» меньше, чем «неорганической химии». Первый вечер маэстро совпал с государственным праздником Латвии. «Ну что, празднуешь День независимости? — обращается к Паулсу Алла. — Уж лучше быть зависимым (многозначительная пауза)... от такой женщины, как я!» Избитый ход, но хлопают. Седовласый Паулс сидит за роялем, как невозмутимый хемингуэевский старик. А они — как море, эти его изменчивые бывшие спутники и пассии, которые, регулярно омолаживаясь, бегут наперегонки со стрелками часов (старинных). Хотя и календарь, и репертуар («Жизнь невозможно повернуть назад»), и штатный нафталинный задник ДК «Украина» в виде звездного неба иногда могли бы подвигнуть к мыслям о чем-нибудь вечном. И бесконечном.
* * *
В концертных кулуарах тем временем агрессивно ворковали о злободневном: почему такой заведомо выигрышный шоу-проект, как вечера Паулса, не оправдал коммерческих надежд? Билеты раскупали плохо. Ажиотажа нет. А ведь такая обойма супер-пупер-звезд. Традиционное пугало — дорогие билеты. Но проблема, как мне кажется, и в том, что публика, какой бы дурой ее не считали, все-таки чувствительна даже к самой малой толике фальши. Пусть не массово, но понимает: ностальгическая искренность (главный соус вечеров) — это когда единожды, когда на подъеме — с трепетом и иссушенной гортанью... А когда чес из Северной Пальмиры — в мать городов, когда нет восторга, а только расчет, когда частота предложения одних и тех же имен превалирует над жадностью спроса, когда гонорары — с четырехзначными числами (и плати заблаговременно, а то носу не покажут), когда они идут на сцену, как на работу (и мы, собственно, тоже)... Тогда хочется притвориться невинной овцой и проблеять: прошлое нельзя продавать втридорога, его нужно дарить. Стоп... У Аллы сразу после паулсовского песенного блока — ночная съемка рекламного ролика... водки. Какие тут к черту подарки! С рекламной целью и Филю вызвали. Говорят, у него проблемы с «Чикаго» — такой же вялый энтузиазм публики. Поэтому от лишней копейки семья не отказывается.
...Появление Киркорова в могучей паулсовской кучке добавило босхианских красок в общее ностальгическое панно. Филю на сцену не выпустили. Он сначала сидел в угловом баре Дворца культуры. Затем появился в проходе зрительного зала и стал ревностно наблюдать, как реагирует публика на живой звук Пугачевой. Не только жены, но и конкурентки по шоу-бизу. Киркоров мог бы перепугать насмерть самую слабонервную часть аудитории. При гулливерском росте — блестящие боты, нахлобученный полуженский парик со слегка взбитыми буклями (может, Аллин?) и темные очки. Почти копия похитителя музейных ценностей, сыгранного артистом Белявским в сериале «И снова Анискин». Такое вот кино...