Получить свой бесплатный сайт в UcoZ

ЗАПИСКИ "ПЕСНЯРА"

Фрагменты неизвестной жизни самого известного советского ансамбля из будущей книги лауреата премии Ленинского комсомола, композитора и артиста эстрады, "крестного отца" знаменитой песни "Вологда", бывшего участника ансамбля "Песняры" Владимира НИКОЛАЕВА

Как меня напугала Пугачева

Итак, мой дебют на сцене вологодского Дворца культуры железнодорожников в программе популярного ансамбля "Новый электрон" состоялся. И весьма удачно. Но я не только не возгордился, а наоборот - растерялся. Что теперь?
Но все оказалось просто. Мне предложили ехать с "Новым электроном" дальше. А дальше - это... в Великий Устюг и Красавино, откуда я недавно безуспешно уехал в Вологду поступать на работу в областную филармонию. И вот спустя пару недель я возвращаюсь туда уже АРТИСТОМ ЭСТРАДЫ! Было от чего сойти с ума, но я не сошел...
Конечно, это было счастье - концерты, аплодисменты, встречи со старыми друзьями. А потом - Котлас, Коряжма, Инта, Ухта, Архангельск, Воркута... Это только наши северные края, а если перечислять все города, где побывал с гастролями "Новый электрон", то бумаги не хватит.
Вначале я только работал с номером пантомимы, но постепенно стал входить в состав. Играл на инструментах, которые были необходимы в той или иной песне, - саксофоне, флейте, разных дудочках и свирели. Но позже уже прочно занял место за клавишными, лишь иногда подменяя бас-гитариста или саксофониста.
В ансамбль приходили (и уходили) разные певцы и певицы. "Новый электрон" был чем-то вроде школы повышения квалификации: если кто-то покидал нас, то обязательно переходил в коллектив более высокого ранга.
Самый яркий пример - тогда никому не известная начинающая певица Алла Пугачева, для нас в те времена - просто Алла, Алка, Аллочка...
В "Новый электрон" ее пригласил руководитель ансамбля Валерий Приказчиков. Где он высмотрел новую солистку, мне неизвестно, но была она очень талантлива, энергична и музыкальна. Алла прекрасно играла на рояле, знала и пела джаз, уже тогда обладала своеобразной манерой пения и стремилась никому не подражать.
С ней не всегда просто было ладить, часто приходилось уговаривать петь не так, как ей хотелось, а как было принято тогда в советской эстраде. Уговоры на Аллу почти не действовали. Она была уверена в своей правоте и считала, что станет самой лучшей и известной певицей СССР.
Однако я с Аллой как-то ладил, тем более что ее первый муж тоже был мимом. Но не думаю, что своей пластикой она обязана ему, потому что и сама в жизни была очень подвижной.
Она тщательно следила за собой, особенно за своим лицом. Мы, общаясь с ней на репетициях и работая на концертах, разницы почти не замечали, потому что никогда не видели нашу солистку без грима, который она накладывала прямо с утра и очень профессионально.
Но как раз из-за этого я оказался в дурацком положении, потому что если кто-нибудь вляпывается куда-нибудь не туда, то это обязательно я.
Однажды утром мне понадобились иголка и нитка, чтобы пришить пуговицу к концертному костюму. Костюмерши на месте не оказалось, и я отправился в номер к единственной, кроме нее, женщине в "Новом электроне" - Алле Пугачевой. Вежливо постучал в дверь, а когда она открылась, попятился от неожиданности и извинился, что попал не туда. Тут незнакомая молодая дама, открывшая дверь, вдруг говорит пугачевским голосом: "Ты чего, Володя? Заходи! Я только что встала и еще не успела намазаться. Не пугайся ты! Вот что значит неженатый человек!"
Про этот свой конфуз я не рассказал никому. Может, позже, за стаканом вина после концерта, я и повеселил бы ребят этой историей, но Алла меня опередила. Надо было слышать ее вариант! Она потешалась не столько надо мной, сколько над собой и коварством женщин, которых по утрам без грима иногда невозможно узнать. "А Вовка-то так напугался!" - веселилась будущая суперзвезда...
Одним из первых шлягеров, спетым Аллой Пугачевой на телевидении, была песня про тарелки, которые героиня песни почему-то должна была непременно разбить. Передачу вел очень популярный в то время певец Полад Бюль-Бюль-оглы. Представляя молодую певицу, он сказал: "Запомните эту будущую звезду". Слова оказались пророческими: Алла Борисовна Пугачева действительно стала примадонной нашей эстрады. Но, увы, без "Нового электрона" и даже без "Веселых ребят", с которыми позже спела в Сопоте своего знаменитого "Арлекино"...

Как я познакомился с "Песнярами"

Большой цели добиться непросто. Прежде чем стать одним из "песняров", чего мне хотелось больше всего в жизни, пришлось испытать и трудности, и лишения, и даже унижения. Но из судьбы, как и из песни, слово не выкинешь. А я смолоду был настойчивым и упрямым...
Осенью 1969 года "Новый электрон" приехал на гастроли в Москву и Московскую область. В те дни в Театре эстрады проходил четвертый всесоюзный конкурс артистов эстрады. Продолжался он три или четыре дня. Мы уговорили нашего администратора перенести концерты по области на другое время, чтобы побывать на конкурсе хотя бы в роли зрителей. Тогда-то я, как и все слушатели СССР, кроме белорусов, впервые в жизни услышал "Песняров".
Это было что-то невероятное! После первой их песни зал замер и словно окаменел. Не то что аплодисментов - не было ни одного хлопка! Артисты растерянно смотрели со сцены, а зрители - на них. Так продолжалось несколько бесконечных секунд. А потом зал взорвался таким громом, какого стены Театра эстрады не слышали, наверное, никогда. Это было всеобщее потрясение!
"Песняры" спели три песни, и каждая была открытием. Их долго не отпускали со сцены, но ведь это же не концерт, а конкурс. Пришлось зрителям расставаться с новыми кумирами.
Но я, потрясенный и словно парализованный, отныне не мог представить своей жизни без "Песняров". Или я буду работать с ними, или вообще заброшу к черту музыку!
Я больше никого не стал слушать и отправился за кулисы. Там и познакомился с ребятами, с их руководителем Владимиром Мулявиным. Понимая, что ребята устали и переволновались, я все же набрался наглости поехать вместе с ними в их убогую гостиницу где-то в районе ВДНХ. Думал - поговорим спокойно полчасика, но слово за слово, и оказалось, что уже два часа ночи. Чест-но говоря, смутно помню этот первый наш разговор о музыке, об эстраде (оказалось, они знали наш "Новый электрон" и отзывались о нем очень уважительно). Эти разговоры перебивались тостами "за искусство", за будущий успех, анекдотами и байками. Чтобы не ехать ночью через всю Москву, ребята предложили заночевать у них, благо свободные койки были.
Так я познакомился с людьми, с которыми мне предстояло долгие годы работать вместе, разделяя сладость и горечь жизни артиста самого любимого ансамбля страны. Но в ту осеннюю ночь, засыпая на казенной гостиничной кровати, я еще не надеялся на такое счастье...

Как "Песняры" покоряли Канны

В феврале 1976 года нас пригласили на международный фестиваль во Францию, в Канны. Это был фестиваль фирм грамзаписи, на который съехались со всего мира директора фирм, менеджеры и импресарио. Кроме "Песняров", СССР в Каннах представляли трио "Ромэн" и Алла Пугачева. В то время Алла работала с ансамблем "Веселые ребята", но их почему-то не пустили, и "Песнярам" пришлось аккомпанировать ей три песни. Мы встретились с Аллой как старые друзья, припомнили совместную работу в "Новом электроне".
Из Москвы прилетели вначале в Париж, в аэропорт "Шарль де Голль". Улетать в Канны предстояло через пять часов из аэропорта "Орли", и встретивший нас представитель Посольства СССР предложил четверым желающим прокатиться по Парижу на его машине. Естественно, первыми кандидатурами на экскурсию были Владимир Мулявин и Алла Пугачева. Меня взяли третьим, поскольку я везде возил с собой два фотоаппарата и кинокамеру. В одном фотоаппарате всегда была заряжена цветная пленка для слайдов, а в другом - черно-белая негативная для обычных фотографий. Четвертым взяли пианиста "Песняров" Анатолия Гилевича.
Поездка получилась незабываемой! Рассказывать о Париже бесполезно, там нужно побывать... Город влюбил нас в себя необыкновенной красотой и историческими местами, о которых мы знали только по книгам и фильмам. Мы прошли по Елисейским полям, поднялись на лифте на Эйфелеву башню, где в ресторане немного отведали французской кухни, пробежались по Лувру и, естественно, посетили парижскую жемчужину - всемирно известный собор Нотр-Дам. А по дороге в "Орли" напоследок проехали мимо Триумфальной арки...
В Канны добрались, по нашим понятиям, поздно - около 11 часов вечера. Но там жизнь только начиналась. Нам сразу расхотелось спать. Еще бы! В Москве было минус 28 градусов, а здесь - 18 тепла, прекрасная набережная, Средиземное море плещется под окнами гостиницы! Правда, ни в одно из многочисленных кафе мы зайти не могли: не было денег, суточные выдали только на следующий день. Но, скинув зимнюю одежду, мы все-таки вышли из гостиницы и окунулись в море сверкающих реклам и иллюминации. В настоящем море тоже очень хотелось искупаться, но решили это дело пока отложить: назавтра предстояло много работы...
Однако ожидание работы затянулось. На следующий день нас привезли в "Сервис-Мидэм" - большой трех-этажный особняк со множеством больших и маленьких залов с буфетами и игровыми автоматами. В каждом зале стояли цветные телевизоры, по которым крутили музыкальные программы - и джаз, и рок, и поп-музыку... Информации было столько, что в голове не умещалось. Зато можно было хорошо отдохнуть и развлечься, чем участники фестиваля и предпочитали заниматься.
Репетировать нам оказалось негде. Поэтому днем мы знакомились с городом, а по вечерам ходили на концерты. Однажды нас свозили в знаменитый город Монте-Карло, где богатые люди со всего мира прожигали в казино ненужные им, видимо, миллионы. В это время в Монте-Карло на своей вилле жил Джон Леннон, но его мы не увидели.
В Каннах - большая бухта, в которой стоят и небольшие яхты, и небольшие теплоходы, естественно, частные. Нам с Чеславом Поплавским удалось не только прокатиться на яхте по морю, но и немного порыбачить. На берегу, при выходе из бухты в море, был построен большой летний театр, где в основном проходили концерты фестиваля. Однако "Песнярам" отвели элитный и самый престижный зал казино, где в свое время выступали, пожалуй, все мировые звезды эстрады и оперы.
Когда подошел наш день, мы с утра поехали ставить аппаратуру, чтобы проверить акустику и отрегулировать баланс по звуку. Ну и, наконец-то, порепетировать.
После репетиции нас несколько огорошили французы, работавшие на сцене и в зале. Один из них довольно неплохо говорил по-русски, так как учился в Москве. Он сказал, что если нас будут принимать "на два хлопка", мы не должны расстраиваться, потому что в зале французов практически не будет, кроме элиты побережья. А будут те самые директора, импресарио и менеджеры, которые сразу начнут прикидывать, можно ли на нас заработать и сколько. И чтобы не набивать нам цену, хлопать они особенно не будут. В общем, не фестиваль, а рынок "купи-продай".
Нас это известие не обрадовало, но что делать... Правда, перед концертом немного взбодрил один из организаторов фестиваля: дескать, вы, ребята, не волнуйтесь, а работайте как обычно, мы вас знаем, и все будет о`кей.
... Когда открылся занавес, у нас зарябило в глазах от количества бриллиантов, золота и других украшений, которыми были увешаны дамы в зале. После первой песни действительно раздались жиденькие, как понос, хлопочки. Мы к такому приему не привыкли, и настроение, естественно, ухудшилось. Но надо работать дальше.
Второй была песня "Реченька", которую мы пели а капелла, без инструментов. Спели. В зале вообще - мерт-вая тишина, ни единого хлопка! Тут мы совсем упали духом: все, думаем, приехали... Не знаю, сколько секунд длилась эта тишина, но нам показалось - вечность.
И тут произошло то, что уже однажды было в жизни "Песняров", когда они первый раз в 1969 году вышли на сцену в Москве. И сейчас, в Каннах, чопорная, сверкающая бриллиантами публика не просто взорвалась аплодисментами, а взвыла, завопила и начала колотить ладонями, не жалея холеных пальцев. Мы не верили своим глазам и ушам. Казалось, что это специально нас разыгрывают: мол, давай, Ванька, сбацай еще что-нибудь.
Но сомнения оказались напрасными. Все-таки в зале были профессио-налы своего шоу-бизнеса. И они оценили "Песняров" по достоинству, не скрывая своего восторга. Может, и из-за того, что понимали: на нас бизнес не сделаешь, СССР никогда не отдаст свою национальную гордость - "Песняров" - на добычу капиталистическим акулам.
Наверное, СССР был готов отдать на это дело цыганское трио "Ромэн". Но тут произошел конфуз...
У трио "Ромэн", выступавшего в Каннах после "Песняров", был прекрасный репертуар из цыганских песен. Не знаю, кто их надоумил петь перед директорами ведущих западных фирм грамзаписи, импресарио и менеджерами мировой эстрады мексиканские и бразильские песни, да еще с цыганско-рязанским акцентом... Тем более что в зале были и мексиканцы, и бразильцы, и испанцы, а уж их-то такой самодеятельностью никак не удивишь.
В общем, со сцены трио "Ромэн" удалилось, как говорится в мире эстрады, "под стук собственных копыт". Настал черед Аллы Пугачевой, которой мы аккомпанировали три песни. Алла была уверена в своем успехе, особенно с песней "Арлекино", принесшей ей первый международный успех, правда, на "социалистической" сцене.
Конечно, нас должно было насторожить начало ее выступления. Когда на сцене вновь появились "Песняры", зал опять взорвался аплодисментами: зрители ожидали продолжения нашей программы. Выход же Аллы Борисовны встретила тишина.
... В общем, надежды новой примы советской эстрады не оправдались. Каннская публика приняла ее довольно сдержанно. А нам после ее выступления пришлось для удовольствия публики сыграть музыкальную композицию на тему белорусской песни "Перепелочка", где, могу похвастаться, у меня было большое соло на органе и синтезаторе. Вся почтенная публика вновь встала со своих мест и стоя скандировала: "Браво!"
После концерта, когда мы переоделись, нас пригласили на банкет. Мы по привычке подумали, что в какой-нибудь банкетный зальчик или в ресторан. Но "зальчик" оказался метров 60 длиной и 20 шириной. Весь пол покрывал огромный ковер, на котором расположили чуть не сотню столиков на высокой ножке для употребления выпивки и закуски стоя, а-ля фуршет. Нас встретили такими бурными аплодисментами, будто мы уже были какими-то мировыми знаменитостями.
Тут же к нам стали подходить господа из разных стран, от которых зависело, станут ли певец или ансамбль популярными во всем мире. Нам предлагали записи и гастроли на разные сроки и в разных странах. Что мы, советские артисты, могли ответить? Разве что посылать господ к... директору нашего коллектива. А тот в свою очередь посылал их к... руководителю советской делегации - представителю Министерства культуры СССР. Представитель предлагал присылать на нас запросы в Министерство культуры, где вопросы и будут решаться. Для западных деловых людей такая волокита была абсолютно непонятной. У них все было просто: понравился артист - тут же у фуршетного столика с ним заключался устный контракт на предмет гастролей и гонорара. Мы же могли только руками разводить...
В одном из разговоров выяснилось, что "Песняров" хотели пригласить в Канны еще в 1975 году, но тогда организаторам фестиваля из Министерства культуры сообщили, что мы заняты в правительственных концертах, а потом сразу уезжаем на гастроли по Скандинавии. Естественно, что на самом деле не было у нас тогда неотложных правительственных концертов, а уж о Скандинавии и речи не заходило...
Уезжали мы из Канн с радостью от успеха на такой публике и горечью от собственного бесправия и от того, что все в СССР делается через задницу. Но надежды на светлое будущее не теряли. Как и положено было советским людям.

Владимир Николаев


Все новости и статьи Клуба "Апрель"

Рейтинг@Mail.ru