Вся страна называет певицу Аллой Борисовной, потому что ее масштаб требует дистанции. Когда стилисты пытаются "примоднить" на свой лад ее растрепанную рыжую шевелюру, широкие балахоны и короткие юбки, она взрывается: "Ты что, не понимаешь - это буду уже не я! Я Пугачева - вот в чем кошмар всей моей жизни!" Многие в ее присутствии теряют дар речи. У Аллы сильная аура и замечательное чувство юмора. Встретиться с Пугачевой - означает прикоснуться к истории.
- Алла Борисовна, вы в детстве были сорвиголовой или примерной девочкой?
- И то, и другое. Разве есть однозначные личности? Я таких не встречала. Я могла быть сорвиголовой в играх, например, в казаках-разбойниках. Я жила в районе Крестьянской Заставы, где стояло много больших деревянных домов, поэтому играть было безумно интересно. Даже драться приходилось! Сначала, вроде, в шутку, а потом... Но дрались мы до первого синяка.
- А прозвище в школе у вас было?
- Да, но странное: Шая. У нас училось четверо рыжих, и один из них почему-то походил на меня. Его обзывали Шая. В школе его все обижали, а я одна защищала. Так вот, сначала меня прозвали "Шаева защитница", а потом сократили до Шаи.
- Вы не припомните тогдашнюю свою любимую песню?
- Кажется, "У дороги чибис". Она по радио все время звучала, детям нравилась.
- Вы тоже ее пели?
- Быть певицей я тогда не мечтала, если вы об этом. Но пококетничать перед зеркалом, представляя себя на сцене, любила, как всякая девчонка. В наше время волосы утюгом расправляли, представляете?
- С трудом, хотя сейчас в некоторых салонах могут похлеще утюга волосы спалить. Вот вы даже макияж только в редких случаях кому-то доверяете сделать.
- Точнее, я его всегда сама делаю. Давным-давно был неудачный опыт: меня все раздражало в работе гримера, все было не так. С тех пор стала гримироваться сама.
- А вы не устаете все делать сама?
- Вся моя семья давно выучила старинную английскую пословицу: "Если хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, сделай его сам".
"С гуся вода, с Аллочки - худоба"
- Извините за бестактность, но почему среди ваших мужей никогда не было крупного бизнесмена или видного политика?
- Может, будет еще... Шутка! Впрочем, я и без этого кайфую от каждого дня моей зрелой жизни. Я получаю то, что раньше не могла иметь из-за неопытности, наивности, нерешительности.
- А от чего кайфует женщина ваших лет?
- Да от всего! Даже ощущение, что жизнь подходит к концу, тоже радует. Кого-то это убивает, а людей моего характера радует. Если бы мне сказали, что дни мои сочтены, я не стала бы сходить с ума, потому что каждый день наполнился бы необъяснимой радостью. Понимаете, у меня нет будней. У меня каждый день - праздник. Особенно после пятидесяти. Встаешь утром живой, здоровой, ничего не болит - уже праздник!
- И как обычно начинается ваш день?
- Я иду в душ и говорю: "С гуся вода, с Аллочки худоба". Худоба в смысле "плохое".
- А настоящая худоба?
- Ох уж мне эти диеты... Еда - это особая тема. Я обожаю все, что мне не рекомендуется. Сейчас, правда, отказываю себе в жирном, мучном и остром. Предпочитаю кисломолочные продукты и зелень. Но могу бросаться в крайности: съем что-нибудь изысканное, а потом... захочу сосиску в фаст-фуде!
- Ей-богу, не могу вас представить с сосиской.
- Знаете, самая лучшая диета - сосисочная! На ней же все американцы помешались. Лопают сосиски, как ненормальные. А я вообще не хочу сильно худеть. Когда я похудела и сделала операцию, меня никто не узнавал. Подходили и кивали: "Привет, Кристинка! Классно выглядишь!" Ну? И зачем мне это надо? Мне на сцене нужна основательность. Кроме того, когда я худею, становлюсь такая кокетливая... Киркоров, помню, меня тогда ужасно ревновал и даже хотел, чтобы я поправилась, специально мне подкладывал всякие пирожные. У меня внутри как будто живут два человечка - голос и желудок. Они друг с другом разговаривают: "Ну, ты как?" - "Нормально". - "А теперь как?" - "Отстань". То есть когда я чего-нибудь эдакого съем, голос свернется калачиком, лежит разобиженный и молчит.
Зарядка любовью
- Алла Борисовна, с одной стороны, вы заверяете всех любопытных в том, что абсолютно счастливы. С другой - откуда у вас столько грусти и безысходности в глазах, когда вы, например, поете "Бокал" Высоцкого и у вас из глаз льются настоящие слезы? Хотите сказать, все это блестящая игра?
- Ну, завернули! Придется по порядку. Вы знаете, что несчастного сыграть легче, чем счастливого? Счастье сыграть сложнее, потому что оно выглядит фальшиво. А печаль - более естественное состояние человека. Я сама об этом не так давно узнала. Так вот, был какой-то период, когда я вдруг стала стесняться своего счастья, я не хотела его показывать, потому что от него веяло фальшью. Все большие художники, поэты трагичны. Когда доходишь до сути чего-то, становится страшно - что же дальше? Потому что дальше начинается вечность, а этого нельзя не бояться. Что касается моего взгляда... На самом деле, у меня такой разрез глаз - даже когда мне очень весело, глаза грустные. У Кристины такие же. Но у любого человека должна быть маска, тем более у артиста. Человек без маски - это абсолютный идиот, который не может скрыть своих чувств. А их нужно скрывать. Сцена на то и существует, чтобы играть. Просто на ней стирается грань между игрой и жизнью.
- А не тяжело носить маску?
- Если уж я смогла выйти на сцену, когда умерла мама... Это был самый тяжелый концерт в моей жизни. Но именно в такие моменты проявляется профессионализм. Выйти надо, и никто не должен знать. Точка. Про меня пишут: она родная, но одновременно чужая, она рядом, но в то же время так далеко... Это и значит быть хорошей актрисой! Это закон сцены. Я могла бы даже менее удачно спеть, но интонация... Она должна быть выбрана верно.
- Получается, что все о вас сказанное и написанное - миф?
- Все, что я собой представляю, и есть миф.
- ... Или просто звезда?
- Никогда не называла себя звездой! Звезда - это когда тебя весь мир знает и носит на руках. Если я и звезда, то очень местная, "кремлевская", российская... Люди иногда считают меня высокомерной, не понимая, что все это от застенчивости,
- Вы не шутите?
- Я серьезно. У меня были периоды, когда я совсем себя не любила. Потом поняла: когда ты себя любишь, тогда и тебя любят. Я вообще заряжаюсь от любви.
- А это правда, что вы называете себя плебейкой?
- Да, потому что баронесса у нас - Кристина. Овал лица, пластика, нос - все аристократическое. Хотя иногда она может так рявкнуть на своих ребят - ой-ой. Это в ней мое прорывается, пролетарское!
- Скажите, а что вас чаще всего раздражает?
- Когда неталантливо живут. Попробуй создать себе иллюзию в реальности без всяких там наркотиков. Конечно, сложно. Я знаю массу артистов, которые за кулисами любят выпить, покурить что-нибудь этакое, а потом говорят: "Я так классно пела сегодня, а эти козлы словно мертвые сидят!" На что я всегда отвечала: "Да ты дай им всем покурить и налей по стакану, тогда вы будете на одном уровне восприятия".
Любимая Примадонны
- Артисту трудно соблюдать режим. Вот вы, например, когда встаете?
- Смотря когда лягу. Мне нужно 5-7 часов, чтобы выспаться. Когда много работы, можно даже 4.
- За городом хорошо спится. Хоть в своей крепости вы сбрасываете напряжение?
- Да, здесь на меня никто не смотрит. Хотя почему - собака смотрит.
- Но она же не понимает, что вы известная певица.
- Мне кажется, она понимает, что я не бедная женщина, раз смогла ее купить.
- Кстати, о богатстве. О вашем гардеробе легенды ходят. Например, о шляпках.
- О, я очень люблю шляпы! У меня их несчетное количество. Но самая моя любимая пострадала во время одного выступления на стадионе: лил дождь, и когда она высохла, превратилась в кукольную. Но я все равно люблю ее и храню. Кстати, свой знаменитый балахон и первые босоножки я тоже не выбросила. Шикарные такие - золотые, на платформе. Они вышли из моды, а теперь вот опять вошли!
- Западные знаменитости вряд ли так трогательно относятся к своим вещам.
- Я им иногда завидую белой завистью. Они могут сделать карьеру и безбедно существовать. Я бы с удовольствием остановилась, но не могу, потому что нужно же что-то есть и нормально выглядеть.
- Оглянувшись назад, вы не хотели бы что-то поменять в своей жизни?
- Я не возвращаюсь в прошлое даже на день. Не хочу. Я не помню того, что было раньше. Я ложусь спать и просто молюсь.