Поэт Илья РЕЗНИК, написавший львиную долю хитов Аллы ПУГАЧЕВОЙ и Лаймы ВАЙКУЛЕ, выпустил книгу "Алла Пугачева и другие". В книге - стихи маэстро, лирические, юмористические, экспромты (их автор называет застольными опусами), и история создания таких шедевров, как ставшие уже классикой "Маэстро", "Вернисаж", "Посидим, поокаем", "Три счастливых дня". В наши дни это удивительно, но сборник стихов вышел 10-тысячным тиражом и уже лежит на прилавках даже в самых дальних деревеньках. Читатель еще и потому с удовольствием покупает книгу, что на ее страницах стихи чередуются с откровенными рассказами о друзьях поэта - Алле Пугачевой, Раймонде Паулсе, Лайме Вайкуле, Филиппе Киркорове и многих других любимых народом артистах. Сегодня мы публикуем избранные отрывки из книги.
Крысы не бреются
- Люююся!.. Люся! Где куличи? Ставь на стол! - воскликнула Алла, распахнув двери квартиры №Х, дома №У по улице, носящей имя великого пролетарского писателя. (Имеется в виду квартира на нынешней улице Тверской, принадлежащая Пугачевой. - А.Б.) И царственным жестом пригласила всех войти.
- Ох, как я вас накормлю!.. На всю жизнь! - аппетитно приговаривала хозяйка в прихожей. - Раздевайтесь. И проходите скорей!.. Люся, ты где?
- Здесь я, - возникла из кухни Люся. - А куличей нету.
- Как это?
- Так это, - тихо ответила она. - И вообще…
Был апрель 1988 года. Алла привела нас к себе после одного из концертов моей авторской программы "Вернисаж", пообещав пасхальный ужин.
Мы были голодны. И никак не могли взять в толк, куда же исчезли праздничные яства.
- И вообще, - потерянно произнесла Люся, - в холодильнике - шаром покати.
- Но куда же оно все подевалось? Много ж всего было! На плите - я же помню! - целая сковорода грибов стояла! - расстроилась Алла.
- Грибов тоже нет. А на мойке - крошки кирпичные.
Все задумались.
- А больше ничего не пропало? - тревожно поинтересовался Евгений Болдин, элегантный менеджер и давний соратник певицы, а с некоторых пор и директор ее Театра. (а также муж в период с 1985 по 1993 г., о чем скромно умолчал автор. - А.Б.)
Люся ненадолго пропала, а вернувшись, торжественно объявила:
- Еще вашей бритвы нет, Евгений Борисыч!
Болдин побледнел.
Алла сказала:
- Они здесь были. Были - и ушли. А может, и не ушли…
Хлопнула форточка.
Все вздрогнули. Над нами пронеслась тень Агаты Кристи.
- Мне ни-ког-да не нравилась эта квартира. Когда я одна, здесь жутко.
… Вооружившись кто чем: топориком для руки мяса, каминными щипцами и шваброй, мы рассредоточились по квартире в поисках пришельцев. Но ни под кроватью, ни за диваном, ни в платяном шкафу, ни на балконе, ни в камине никого не оказалось.
- А что если крысы? - осенило кого-то.
- Крысы не бреются, - строго сказал Евгений Борисович, взбираясь на мойку. - Черт бы побрал эту индивидуальную застройку! - Он приподнялся на цыпочки и просунул руку в вентиляционную трубу. Прятавшуюся в нише под потолком.
- Ого! Да тут такая дырища!.. И трубы нет… И кладка как будто разобрана… Прямой ход на чердак!
Он спрыгнул и отряхнул руки.
- Давайте лучше позвоним в милицию, - сказал я. - Она и выяснит, кто "пошутил".
Похититель куличей
- Товарищи! Нужно лезть на чердак! - заявил Евгений Болдин пришедшим милиционерам.
… Милиция действовала быстро и решительно. Как в кино.
Не прошло и четверти часа, как черная дыра над мойкой превратилась в переговорное устройство.
Голос с чердака:
- Мы его взяли!
Алла:
- Кто такой?
Голос:
- Да-а, устроился… Сейчас приведем - сами увидите.
Алла:
- А куличи там?
Голос:
- Куда куличи девал?!
В дыру просунулась милицейская рука с целлофановым пакетом:
- Принимайте.
Вслед за куличами появились сковородка с грибами, бутылка постного масла, мочалка и маленький магнитофончик, увидев который Кристина воскликнула:
- А я-то его несколько дней искала! - И чуть после: - Мама, а вот и твоя бижутерия!
… Позвонили в дверь.
Группа захвата ввела невысокого коренастого мужика в грязном свитере и мятых брюках. Мужик был угрюм. Волосы его были спутаны, взгляд блуждал. Казалось, что он провел несколько суток в общем вагоне поезда дальнего следования.
- И давно гостишь? - почти дружелюбно спросила Пугачева.
- Неделю-то точно, - ответил за него милиционер. - Он уже несколько раз к вам спускался, Алла Борисовна. Когда никого не было, хозяйничал.
- Так ведь я тебе писал, - прохрипел незваный гость. - А ты не отвечала. Я и приехал.
- Забрался на чердак, ножом расковырял кирпичную кладку и проник в квартиру, - доложил главный сыщик. - Теперь поедешь с нами!
- И все это время ты нас слушал? - удивилась Алла.
- Ну да. А если слезал, то чтобы поесть… Не помирать же с голоду!
- Ладно, - протянул главный и распорядился: - Забирайте вещдоки. И пойдем.
- Прощай, - сказала Пугачева похитителю куличей.
- Все равно, - изрек он уходя, - я-то знаю: все, что ты пела, - ты пела только для меня.
Стихи-"похоронка"
"Когда я уйду" сложилась в день отъезда из Москвы. В ту пору я жил в Ленинграде и совершал частые рейды в столицу, привозя певице новые и новые варианты песенных стихов, которые она или решительно отвергала, или же оставляла для дальнейшей работы.
Я ехал в такси, направляясь в Театр эстрады. Где у Аллы были сольные концерты. Вытащил блокнот, авторучку и, сам не зная почему, стал писать стихи об уходе, о прощании со Сценой…
Концерт только-только кончился, и в гримерной Пугачевой толпилось множество восторженного народу - кто с цветами, кто за автографом, кто с подарочным тортом…
- Я уезжаю, - сказал я Пугачевой и протянул листок с дорожными стихами, - а это тебе. Дома прочитаешь.
- Почему дома? - весело воскликнула еще не остывшая от успеха певица. - Сейчас и почитаем!
Я вздрогнул.
- Когда я уйду! - объявила она и начала нечто вроде экзекуции, ставя после каждой прочитанной фразы большие вопросительные знаки и делая многозначительные паузы.
- Когда я уйду?.. Далеко-далеко?.. Ну-ну. Не мучаясь?.. Хм… И не тревожась?.. Быть может, вздохнет кто-то очень легко? Д-да-а… А кто-то заплачет, быть может?! Товарищи, да он меня здесь хоронит! Такую молодую и полную сил! - Раздался хохот. Я немедленно покинул первопрестольный град и увез свою обиду в ленинградскую квартирку, на улицу имени поэта Некрасова.
А через день она позвонила.
- Илюшка, ты живой?
- Живой.
- Тогда приезжай.
- Зачем?
- Да я тут на "Когда я уйду" музыку написала.
Алла и гроссмейстеры
Когда стемнело, в Алле проснулся шахматный болельщик. Мы с Женей (Болдиным. - А.Б.) разобрали при ней две последние партии, и она понимающе кивала головой.
- …А теперь пойдем к Карпову! - решительно произнесла она. - Похоже, он начинает проигрывать.
Я взглянул на часы. Было 2.30 ночи.
- Не пойдешь? - спросила она, увидев мое лицо.
Я пожал плечами.
- Мунира, одевайся! - крикнула Алла.
- Сейчас, - с удивительной готовностью согласилась моя жена, как будто все это время она мечтала увидеть Карпова.
…Да, теперь Пугачева желала поговорить с чемпионом. Теперь она не болела за претендента. Ее всегда привлекала интрига, игра. И сейчас, когда ситуация стала меняться…
Оделся и я - не бросать же двух прекрасных дам на произвол ночи! - и выбежал на улицу, догнал их.
Вскоре мы добрались до гостиницы "Украина". Выяснили, что номер Карпова находится здесь, да только не живет он в нем.
- Это же явное нарушение правил матча! - возмутилась Алла. - Соперники должны жить в одинаковых условиях!
Снова ее симпатии оказались на стороне обиженного.
…А за несколько игр до посещения "Украины" мы с Аллой побывали в "России", где, по условиям матча, проживал претендент.
Дело было так. Вечером спортивный комментатор программы "Время" сообщил об очередном (четвертом) поражении Гарри Каспарова.
- Что же он делает! - всплеснула руками разочарованная Пугачева, - я-то в него так верила, а он…
Через некоторое время она обратилась к общему домашнему собранию:
- Надо идти к Каспарову. Кто со мной?
Народ безмолвствовал.
Никто не мог взять в толк, зачем надо идти к Каспарову и что там делать.
- Ясно, - сказала осуждающе певица, - с вами все ясно… Кстати, Илья, ты же умеешь играть в шахматы…
- Ну… у Болдина выигрываю. Иногда.
- Ты и пойдешь со мной.
Дверь номера открыла мама претендента Клара Шагеновна:
- Что случилось, Аллочка?!
- Где Гарри?
- Спит…
Гарри действительно спал.
- Вставай, четыре-ноль! Как тебе не стыдно?
Каспаров протер глаза.
- А?.. Что?.. В чем дело?
- Дальше так нельзя, - сказала Пугачева, - поднимайся, поговорим.
Мы расселись вокруг стола. И долго беседовали. О шахматах, и не только о них.
А когда мы уходили, я дал наивный совет любителя: делай побольше ничьих.
- Сорок штук делай, - добавила Алла с видом профессионала.
Итог прерванного г-м Кампоманесом матча известен: пять побед у Карпова. Три у Каспарова. И… 40 ничьих.
Ночной полет
Выходим из вестибюля гостиницы "Украина", где не застали А. Карпова. Несколько подвыпивших таксистов (после смены) задирают Аллу. Она неожиданно бросается в бой, хватает за грудки здоровенного парня… Тот вырывается, вскакивает в машину и дает деру. А.П. торжествует.
Едем по городу.
- Где-то здесь жил Зацепин, - оглядывая окрестность, возвещает певица, - поедем к нему.
- Он в Париже.
- Тогда к Рыбникову. Теперь он там живет.
Поднимаемся на третий этаж. Она звонит.
- Кто там? - раздается сонный голос молодого автора спектакля "Юнона" и "Авось".
- Это я, Пугачева, открой! - капризно говорит она.
Тишина. Звонит опять. Лает пес.
- Пудель, - по лаю определяет она породу рыбниковского пса.
Звонит.
- Если вы не прекратите, я позову милицию! - раздается за дверью теперь уже голос жены композитора.
- Да не бойтесь. Это я, Алла Пугачева, к Рыбникову за песнями пришла!.. И чаю очень хочется.
Звонит опять. Звонка нет. Отключили. Упрямо барабанит в дверь.
Пауза.
- Миллион, миллион, миллион алых роз! - поет она в дверную щель, и эхо разносит ее удивительно свежий для такого часа голос по всем лестничным площадкам, - из окна, из окна, из окна видишь ты!.. Эх, Рыбников. Не пела никогда твоих песен, а теперь и подавно петь не буду!
Тонкий расчет
Черт подери!!! Вечером в "России" - мой юбилей. А Ее все нет и нет! Репетиция встала - все ждут Ее, живую легенду российской эстрады.
Время стремительно тает.
Позвонил растерянный Филипп, передал Ей трубку: "Я заболела…"
- Ну что ж, лечись, - выдавливаю из себя сочувственную фразу.
- Илюша, я сломалась.
- А просто так, без песен, не придешь?
- Нет. У меня доктор. Я лежу. Под капельницей… Зайди - убедись.
Ну куда ж мне заходить, заезжать, когда через час начнется церемония заложения, открытия моей именной плиты-звезды с битьем шампанского и фейерверком!..
Жуть как обидно.
Отсутствие Пугачевой в авторском концерте - несомненная потеря. Она должна была спеть восемь лучших наших песен.
Должна. Но не приехала.
Но, что бы там ни было, концерт состоялся, и на нем самым блистательным исполнителем был Филипп, самоотверженно с перевыполнением плана отработавший за всю семью!..
Позднее я понял, что были причины, по которым Алла отсутствовала на моем юбилее. Накануне у нее был трудный концерт в Алма-Ате, на котором она основательно выложилась.
И недомогание, безусловно, имело место.
Но только через полгода до меня "дошла" основная причина ее неприхода: впереди надвигался сольный концерт - первый после ее долгого молчания и томительного ожидания населения Державы.
И сочинения, которые певица не спела у меня, в ее программе были одними из ключевых, с прекрасными, более современными аранжировками, и Алла не хотела засвечивать обновленные песни раньше времени.
Конечно, с профессиональной точки зрения она была права.
И все же, и все же…
Я матерился, ругался, был очень расстроен.
На следующий день она позвонила: "Лечусь!" А еще через день, цветущая и неотразимая, давала виртуальную пресс-конференцию в отеле "Славянская-Редиссон".
Потом в наших отношениях была огромная пауза. Длиной в полтора года.
На инаугурации губернатора Бориса Громова мы с Аллой сидели в разных концах зала. Она была, как всегда, царственна и, как всегда, со свитой. В конце вечера приблизилась:
- Илюша, я тебя моложе, потому первая и подошла…
После этой каждая новая встреча все больше приближала нас к тем прежним доверительным отношениям, которые подпитывали нас новой творческой энергией.