И ТОТ ЖЕ РЯД, И ТО ЖЕ МЕСТО На концерте Паулса Пугачева пела с температурой, едва держась на ногах И только тогда до меня дошло: это что ж, двадцать лет? Два бестолковых десятка отсчитали сволочи-стрелки старинных? Выкореживание ножницами гибких голубых пластинок из звукового "Кругозора", дежурство у черно-белого "ящика", когда журчало "Подберу музыку к тебе", открытые окна, откуда неслось "Миллион, миллион, миллион", - м-да. Двадцать? Смешно. Вот так заглянул намедни в сумбурный растаявший мир, озвученный с детства мелодиями-ритмами загранично-прибалтийской эстрады, поразмыслил (как будто завтра на пенсию) о том, что юношеские (песенные) мечтания превращаются в труху, а жизнь (мерзавка) ржавым ножом царапает по душе строчки вовсе не Вознесенского, сел в самолет и... И решил лететь по старому "адресу". Хотя в памяти стих: "Не ходи по старым адресам", - старый друг учил меня сурово. Эту заповедь я знаю сам, но сегодня нарушаю снова". Москва. Красная. Кремль. Раимцд (Паулс). Три концерта в номенклатурном зале. Смешно. И симптоматично: страны, в которой правил этот бог шлягера, нет в помине, границы выросли пуленепробиваемыми стенами между "суверенностями", но аншлаг, но биток, но билетный аврал, спровоцированный этой гастролью, никогда б не приснился никакой доморощенной звезде. Раймонд (Вольдемарович), став министром культуры в период межгосударственного развода и приобретения "девичьих фамилий", наломал емало веток и нарубил немало дров, выдворив из Риги русский театр и набубнив интервьюерам на диктофоны нечто в этом духе: Союз из меня все соки выдавил... Осталось. На дне. И сгодился маэстро опять же в бывшем сердце бывшей страны, и люди стояли в проходах, пели, визжали, когда на сцене порхали "гости из прошлого". Жилистая, будто выгладившая морщины спецутюгом, Лайма: "Эсче нэ вэнер..." Валерий Яковлевич, подсевший на дежурную батарейку питания (дрыгающийся, взлетающий, какие наши годы! ): Исчезли солнечные дни, и птицы улетели". "Гостья из всегда" - Алла Б. Пугачева - естественно, жирная точка в концерте, но о ней всхлип отдельный, а прежде о прибалтийском бриллианте, как обозвала композитора на концерте Недосягаемая. Предки Паулса дули стекло, пиликали на скрипке и продавали в своей лавке керосин, селедку и мыло. Маэстро родился в 36-м (логичнее было бы устроить его песенные именины год назад). С детства истязал старый рояль за 600 лат. В 50-м году вступил в комсомол, а в 53-м - в консерваторию... Потом все остальное: мюзиклы, хиты, суперзвезды, чиновничьи кресла, Алла Пугачева. На самом деле никакого романа не было. Пугачевой однажды подсунули кассету с инструменталками Паулса, и она предложила Резнику состряпать стишата, чтоб сделать маэстро сюрприз. Так родилась песня. Затем знаменитый номер-дуэт: нордический прибалтиец и разудалая рыжая кошка, беззастенчиво обольщавшая "мистера Икс в бабочке". В салонных мелодиях Паулса, спетых Пугачевой и другими, ты всегда как будто совершаешь путешествие на крыльях ночи, в страну грез по адресу, которого нет на карте, поскольку лишь два пограничных столба там "рифмуются" поочередно - "цветы-мечты". Музыка благородная, изящная, сентиментальная, словно пронизанная каким-то нездешним чувственным светом, в свое время подвигла ту же Пугачеву наотрез отказаться от репертуара маэстро: "Нельзя это петь без внутренней культуры, а мне ведь хочется быть бесшабашной босячкой". Они могли не видеться месяцами. Но телефонная линия Рига - Москва двадцать лет назад была раскалена: каждую песню они до мелочей обсуждали по телефону. Когда в 81-м ЦТ показало вечер Паулса в Театре эстрады, это стало официальной инаугурацией латышского шлягерщика. Сутулая, в мелких кудряшках Ольга Пирата (помнит кто-нибудь? ) тогда пела "Стрижи" и "Дождевые кольца" - и мне было понятно, что у нее какая-то трагедия. А Леонтьев, в то время гонимый-гноимый, вдруг вынырнул из зала и вышел на сцену без арт-подготовки и спел "Ты пришла, муза" - и после этого все эфиры для него сами собой распахнулись. Алла, еще не Борисовна, еще без Бедросыча, была ведущей на том концерте, сделав себе на единственный вечер талию, засупонившись поясом; она надела строгое черное платье (домохозяйки пороняли дуршлаги, поразившись вызывающей скромности традиционного объекта своих кухонных диспутов) и впервые спела про то, что "жизнь невозможно повернуть назад..." Двадцать лет назад... Все изменилось и не изменилось ничего. Программа в Кремле мало-помалу катилась к зениту, а в зале нарастал гул предвкушения. Выходит семь бэк-вокалисток. Затем Непобедимая и Легендарная. Схватившись руками за рояль, она ищет в нем опору. Сигнальная мысль при виде дико уставшей женщины в красном (как тряпка для быков): рухнет наземь, если ее не поддержат, и реминисценция с Пиаф (в андалиях) обретет окольцовку. АБ извиняется: простате, сегодня болею, температура 38шС, еле стою на ногах, но... У нее нет мочи перекричать свои бэки, поэтому шепчет-сипит-проговаривает-вопит... "Возвращение" (глазам не верю, неужели в самом деле? - опять с подколками да подтруниваниями в сторону героя когда-то придуманного романа), "Маэстро" (спускается в зал, изображает девушку из восьмого ряда, проигрывает видеоверсию двадцатилетней давности, когда их с Паулсом женили и разводили руглосуточно), "Без меня" (скрипучий голос старухи Изергиль и энергетика, от которой мозги заворачиваются, а удавы превращаются в кроликов), "Старинные часы" (логическое ударение на слогане "еще идут! " - это значит "не дождетесь! "), "Миллион алых роз" (партер встал, как часовые на посту, и сводным хором стал " миллионить")... Между песнями - фривольный спич, анковыми гусеницами прошедшийся по Крутому: Раймонд, твои руки, я помню их, опусти же их на эти клавиши... Боже мой, да никакие крутые с тобой рядом не валялись. (Не дословно, но суть схвачена.) После этих слов овации. А также цветы, восторги. Как двадцать лет назад. Ждали "Песню на бис", но вещица голосовая и ее надо петь. А едва стоявшую на ногах Аллу пришлось поддерживать под руку некоему латышскому функционеру, чтоб великая звезда не рухнула прямо на сцене. ("Знаю я: если упаду - подберет музыка меня" - муз. Паулса, ел. Вознесенского.) А в это время, как заметил один мой случайный московский знакомый, разного возраста зрительницы смахивали нечаянные ручьи слез в свои крокодиловые сумочки, приговаривая: "Ну какая Земфира? " Олег Вергелис Все новости и статьи Клуба "Апрель"