Новая радиостанция ВКПМ «Радио Алла» покорила слушателей не только красивыми и душевными
песнями. Огромным успехом сразу стали пользоваться рубрики с участием художественного руководителя
станции Аллы Борисовны Пугачёвой, в том числе ток-шоу «В гостях у Аллы», в которое Примадонна
приглашает своих звездных друзей.
Газета «Авторадио» имеет уникальную возможность опубликовать эти удивительные интервью.
Алла Пугачёва: – Дорогие друзья, у нас в гостях многоликий, обаятельный, разноголосый,
мужчина-мечта для многих, будь они неладны – потому что я ревную тебя ко всем… Максим Галкин!
Максим Галкин: – Это что, мы уже в эфире? Нет, это, пожалуйста, вырежьте. Надо начать с
хорошего настроения…
А.: – Вот и расскажи, к примеру, как мы с тобой в Лос-Анджелесе попали на этот аттракцион,
«мумия». Вы не представляете, когда мы туда пришли…
М.: Давай, я расскажу, ты же меня пригласила, мне ж надо чтото рассказать. Поехали мы в тур
по Америке, 4 концерта замечательно прошли, с большим успехом. И в Лос-Анджелесе мы на несколько
дней остановились, решили отдохнуть и пошли в парк «Universal Studio». Первый аттракцион, который
мы увидели, – мы-то не знали, что его надо посещать последним, потому что потом уже все детским
лепетом кажется! – это был «лабиринт ужасов».
А.: – Помнишь, какими люди оттуда выходили? Нервно так посмеиваясь.
М.: – Да, странные лица у них были. Правда, навстречу нам шли в основном японцы, так что по их
лицам вообще непонятно было ничего. Ну, заходим мы в лабиринт, большой компанией, тогда еще мама
ездила с нами, брат с женой… а там, в полной темноте эти ужасы. Сначала как бы обманывают твои
ожидания – скелетики какие-то, детский лепет. А потом в кромешной тьме идет тема «Мумия
возвращается», мы как бы внутри гробницы, и вдруг – там актеры, переодетые в эти мумии. Какой-то
чувак, замотанный в марлю, мимо тебя проскакивает со скрежетом, со свистом, тебя дергают…
А.: – В темноте тебя хватают за задницу!
М.: – Ну, это тебя, меня не хватали.
А.: – Почему?! Там всех хватали!
М.: – Ну, я не знаю, там темно было. Первым шел наш знакомый, Влад. Он первым на себе эту мумию
испытал и с таким отборным русским матом просто осел на пол. Потому что вообще было страшное дело.
Но потом Алла Борисовна быстро сориентировалась. Мы заходим в такой коридорчик – слева и справа
стоят скелеты в доспехах, и суть этого ужаса состоит в том, что из восьми скелетов один – живой
человек, и он спрыгивает перед тобой, делая: «Ха!» И «кондратий», конечно… Там сразу предупреждают,
чтобы беременные не ходили. Но беременных у нас не было, а Алла Борисовна из-за угла увидела, какая
мумия выпрыгнула, и в тот самый момент, когда он приготовился прыгнуть, она ему сделала так:
«Оба-на!» И все.
Но самое смешное не это. В этом году, когда у меня был тур по Америке, я по старой памяти решил
пойти в этот лабиринт. А там уже какая-то сборная солянка: невеста Чаки, вампиры, экспозиция
«Мумия возвращается» закончилась. И точно у них там, видно, кто-то скончался в лабиринте, потому
что уже большие ограничения, уже не так страшно, освещение получше, работники лабиринта стоят. Но
больше всего меня добило не это. Пошел я со знакомыми, чтобы показать им этот ужас, а перед нами –
шесть человек. Лабиринт узкий, обогнать никого нельзя. А эти люди идут перед нами и друг за друга
держатся. Странно, думаю…
А.: – Слепые, что ли?
М.: – Да! Это только в Америке возможно – шестеро слепых пошли пугаться в лабиринт ужаса. Мало
того, что они туда пошли, и их радостно впустили, так все эти монстры из соображений
политкорректности старались слепых испугать так же, как зрячих. Но они же не видят! Поэтому монстры
выскакивали, хватали их, улюлюкали. В результате нам было за ними неинтересно идти: все монстры
показывались заранее во всей красе… Не очень интересная история, но сойдет для начала.
А.: – Спасибо, Максим, по-моему, даже очень интересная! Кстати, об ужасах, у тебя же еще были
приключения в Австралии? Кажется, там тебя акулы должны были сожрать?
М.: – Что значит «должны были»! Им что, кто-то дал задание?
А.: – Нет, сладенький ты – акулы любят таких. Но действительно же была там какая-то история?
М.: – Австралия вообще замечательная страна. Я приехал туда на 10 дней раньше концертов, чтобы
отдохнуть в тропиках. 15-20-й градус от экватора, жара, хорошо, бунгало стоят прямо в джунглях.
Какая-то речка впадает в океан, и написано: «Еду на берегу не оставлять – водятся крокодилы».
Короче, приятная атмосфера, потрясающая живность. Там такая птица есть, кукабара, – наши пародисты
отдыхают! Я ночью сплю, а бунгало мое далеко от других, метров 200, вокруг эти самые джунгли. Вдруг
просыпаюсь от того, что когото насилуют! Вот, прямо около дома насилуют в жесткой форме. Женщина
кричит и просит о помощи. Я выскочил, обошел домик – никого. А крики повторяются с частотой
магнитофонной записи: «А-а! А-а-а!!!» На разные лады.
А.: – Почему насилуют-то? Может, женщина просто получала удовольствие?
М.: – Да нет, это я просто не совсем точно изобразил сейчас. Точно, насилуют, а женщина зовет
на помощь. Но смотрю опять – никого! Только курица какая-то бродит рядом с бунгало, зараза, и вот
такие звуки издает! Мне, кстати, Макаревич рассказывал: он видел где-то в Папуа – Новой Гвинее
какуюто птицу, которая говорила «айм сори» и «экскюзми».
А.: – Может, она говорила «я ем, сори»?
М.: – Вот почему ты всегда со мной споришь?
А.: – Ну, я же привыкла с тобой спорить…
М.: – А у нас вообще юмористическая программа или
как?
А.: – Да нет, совсем не обязательно, гони все, что
хочешь.
М.: – А! Ну, давай поговорим о социальной политике
в стране?
А.: – Это мы оставим на десерт. А сейчас я хочу понять
одну вещь. Помнишь, у тебя в квартире, в Черемушках,
ты стал разбирать бумажки, детские свои картинки, и
сказал, что ты в детстве начинал уже писать роман ужасов «Сила мрака»? Ты напишешь его когданибудь?
М.: – Да боже, избавь! Это такая ересь!
А.: – Что, страшно стало, уже пока ты писал?
М.: – Да нет, конечно! Действительно, я стал писать
роман. Я думал, что это такое очень оригинальное название – «Сила мрака». Тогда я еще не знал, что у Толстого была «Власть тьмы», поэтому я считал, что «Сила
мрака» – это круто. Начал я с обложки, написал красиво название синим фломастером, ну а потом уже за
текст взялся. Написал 10 глав, даже 11 – про замок,
который жил своей жизнью.
А.: – Там были призраки, да?
М.: – Да я не дошел даже до призраков. Я монументалист, я подготавливал сюжетные линии, героев. То есть
за 10 глав я только подготовился к ужасам, нарисовал
схему замка. Ведь всегда в романах мне бывает непонятно: «Герой повернул за угол и попал в гостиную…»
Куда попал? Почему? Мне схема нужна. Я никогда не мог
понять, как писатели понимают, куда он повернул –
налево или направо? Поэтому я сначала схему нарисовал: первый этаж, второй, третий… А
начинался роман строчкой: «Черный
кадиллак, шурша шинами по осенним
листьям…» Как можно продолжать
роман, который начинается такой фра
зой! Ужасно! Правда, потом я прочел
одного писателя в жанре детектива и
понял, что в 10 лет я писал не хуже.
А.: – А правда, что в детском саду ты
был желтым цыпленочком?
М.: – Да, я играл там желтого цыпленка. Мама сшила мне очень красивый
костюм вот с такими вот перышками…
А.: – Это что, еще в Германии было? Как
жалко, что я не видела! Ведь я с твоими
родителями познакомилась в Германии,
когда тебе было 5 лет.
М.: – Нет, меньше! 3 года мне тогда
было или четыре!
А.: – Ну, да, ты на горшке сидел тогда и
просился к Пугачёвой.
М.: – Просто у нас в семье такое предание, легенда, семейная реликвия, хотя
это правда: о встрече с Аллой Пугачёвой.
Мама рассказывала, что они вместе ужинали после концерта, который всем
очень понравился. Алла себя очень
скромно вела, пила только газированную
воду…
А.: – Как и сейчас. Теперь уже негазированную…
М.: – Тогда ты еще газированную могла
себе позволить. На тебе была такая коф
точка – черная с блестками.
А.: – Да-да-да, с блестками! В Германии прикупила.
М.: – И вот, моя мама подошла к Алле
Борисовне и говорит: «У нас есть сын
Максим, ему три с половиной года. Когда
вас показывают по телевизору, он бежит,
всех зовет и кричит: «Пагачёва поет!» И
ты это восприняла, как мама говорит,
«по-царски».
А.: – Ну, типа, да, есть такие, кто бегут
и зовут… Я же тебе даже во сне снилась,
ты сам рассказывал!
М.: – Мне снилось, действительно, что
Алла Борисовна приходит ко мне домой.
Я прямо во сне открываю дверь – стоит
Пугачева! Ну, заходите!
А.: – Да! А потом я взяла да и пришла!
Вернемся в твои взрослые годы. Какие-нибудь курьезы бывали у тебя на сцене?
М.: – У меня как-то раз штаны порвались на сцене – страшное дело. Вроде
смешно, но каково – когда сольный концерт, и я один на сцене, и заменить меня
некому! У меня такие красивые были
штаны, одной известной фирмы. А изображал я, кстати, дочь твою, Кристину
Орбакайте, задрал ногу высоко – и они
треснули! Представляете, по самые интересные линии сзади – от пояса до вот…
докуда возможно – все это треснуло. А я
же не вижу и не знаю, докуда треснуло.
Треск был такой! Я же без музыки, на
тишине изображал. Первый ряд даже
встрепенулся: «ах!» Мало ли, сухожилие,
может быть, треснуло у артиста. Я показываю лицом, мол, все нормально, а сам
думаю: как понять, где треснуло и на сколько? Специально стал усиленно кла
няться, а сам щупаю себя и осматриваю –
что у меня там? Главное было понять, по
фронту все нормально? Спереди, вроде,
не треснуло. Значит, думаю, сзади. А
штаны черные, а трусы, как назло, я
надел белые. С тех пор я всегда, если
черные штаны, надеваю черные трусы –
хоть треснет, но не видно! Весь концерт я
к залу был повернут только одной сторо
ной, но, когда после вышел за кулисы, там
помирали все со смеху.
А.: – А как я помирала со смеху, когда
в концерте с Задорновым вы делали
фокус, который не получался!
М.: – Это когда мы Юдашкина пилили?
А.: – Да! Пилили-пилили… Я стою за
кулисами и вижу, что фокус не получает
ся, не могут они распилить Юдашкина! И
вытащить его оттуда не могут! Что же вы
творили тогда!
М.: – Юдашкин застрял, да. А как ты
меня бортанула, помнишь, в Израиле?
Как у меня микрофон улетел!
А.: – Ну, я случайно!
М.: – Да уж! «Будь или не будь – делай
же что-нибудь!» И как меня бортанет
бедром!
А.: – Я хотела кокетливо подтолкнуть.
М.: – Да, кокетливо! Так, что микрофон
у меня улетел в зал. С таким грохотом
что по мере «раскрепощения» наших
артистов, политиков и так далее многие
уже стали пародией на самих себя. Уже
ничего не добавишь и не убавишь. Как
можно изобразить Владимира Вольфовича Жириновского? Любой его текст
даже менять не надо. На презентации
«Радио Алла» он стал петь песни,
вспомнил половину советского песен
ного наследия. Хвалил, какие хорошие у
нас были песни, и то, что на «Радио
Алла» они вновь зазвучали, а в конце
говорит: «А вот – западные песни. Этот
поет… как его… ну, не важно! «Томбе
ля неже, тю не вьендра па со суар…»
Что в переводе означает: идет дождь,
ты в этот вечер не придешь! А наша –
придет!» Все, ничего не надо добавлять. Так что в этом отношении, Людмила Ивановна, пародия у нас заполонила
жизнь!
А.: – Спрашивает Ренат из Мурманской
области: «Максим, у вас есть комплексы?
Или вы считаете себя полностью неотразимым человеком?»
М.: – Я не считаю себя неотразимым.
Но комплексы – это когда человек переживает насчет своей внешности или
чего-то еще…
А.: – А я считаю тебя неотразимым!
М.: – Спасибо, дорогая! Я тоже считаю
тебя неотразимой. Пойдем отсюда!..
А.: – Вообще, я считаю, артист, выходя
на сцену, должен чувствовать себя неотразимым. Иначе, зачем ему выходить!
Следующий вопрос от слушателя: «Максим, я участвовал в дуэли из-за женщины. А вы не боитесь, что вас Киркоров на
дуэль вызовет?»
М.: – О как! Понимаете, поздновато на
дуэль. Знаете, как это в уголовном кодексе, «дело закрыто за давностью лет».
Поэтому сейчас уже не боюсь.
А.: – Спасибо, Максимка, спасибо,
дорогой! Хочу подарить тебе красивый
мешочек с символом «Радио Алла».
Надеюсь, тебе это принесет удачу и счастье!
М.: – Давай мешочекто! Хороший
мешочек. Жаль, что маленький.