Концертом в Киеве Примадонна открыла всеукраинский тур
До этого вторника я никогда не видела и не слышала Пугачеву. То есть, конечно, видела и слышала ее старые записи, даже концерт «Избранное» видела, и все эти новомодные клипы, и дуэты разные, и песни новые, и про «Мадам Брошкину», и про то, как «За конфетку, за таблеточку», и в сборных концертах ее много раз видела с двумя – тремя песнями, и даже вблизи по долгу службы видела не раз. Ну, понимала, что АБП – эта такая некогда великая певица, за прошлые свои заслуги достойная уважения. Еще, помню, писала два года назад про концерт Патрисии Каас: «Не знаю, может быть, можно с великой Каас сравнить вас, Алла Борисовна, а может, и нельзя...». Теперь могу сказать: Каас сравнить с великой Пугачевой, может, и можно. Но всем остальным артистам после этого концерта можно просто дружно застрелиться и на сцену больше никогда не выходить.
Что можно великим
– Вот сижу я, неглупый вроде человек, книжки вроде читал... А вот ведь – рот открыл и глазами блымаю,– делился ощущениями один из зрителей. – Сатанинское какое-то влияние!
Согласна. Пугачева, одетая в коротенький черный балахон, ворвалась на сцену решительным шагом, после первой же песни сорвала овации и до конца спектакля под условным названием «концерт» публику из своих все еще цепких рук не выпускала.
И ведь понимали же все, что это трюк у нее такой, неизменный, ее, пугачевская, «фишка» – исповедоваться. А все равно – все «ведутся», верят и плачут. Раньше рыдали вместе с «сильной женщиной, плачущей у окна», теперь вот всхлипывали от душераздирающего признания «Я одна в мае, все ушли в осень». И все песни – одна в одну – и где только те песни взялись, и где только тот голос отыскался – пусть «фанера» местами, но ее ведь «фанера», и никакой пошлости, и энергетика ее прибивает к стенке, вжимает в стул, и ни зевнуть, ни моргнуть, ни отвернуться. И никакого пережима, никакой «понарошки» – вот она перед нами вся, как есть, всю жизнь свою непростую выкладывает, как на духу, никому другому – только нам! Какой была, такой и осталась. Захотела и смогла. А «Мадам Брошкина» это было так – баловство. Великим можно. А она действительно Великая, действительно – Примадонна, и до ее уровня уже вряд ли кто-нибудь когда-нибудь дорастет.
Что хотела, то и делала
– Ой, я как еду куда-нибудь, все переживаю: может, уж надоела там?– наконец заговорила Пугачева. – А вот смотрю на вас: вроде нет, не надоела... И не важно, что я сейчас пою – важно, что я еще хожу по сцене туда-сюда...
Рев, крики, овации, нетерпеливое помахивание букетами.
Пугачева смилостивилась: объявила «2 легкие песни – специально, чтоб цветы собрать».
Сбор цветов – это было отдельное шоу. Судя по количеству букетов в НД «Украина», в Киеве цветов в тот вечер, наверное, не осталось. Народная толпа образовала безнадежную, как в Мавзолей, очередь – Пугачева добросовестно забирала букеты и отдавала их охранникам, те еле успевали по цепочке передавать цветы на сцену, а, учитывая, что в Украине в тот вечер был переаншлаг, «Мавзолей» все не заканчивался. И многие так и остались при своих «веничках», а вставший, чтобы получше рассмотреть Саму, зал долго не мог усесться, и ей пришлось еще целую песню стоять перед сценой: «Сели, сели... Садитесь!!!».
– Я и люблю эти походы в зал, и побаиваюсь: облапают меня всю, обтискают... Да что вы плачете, я еще жива! Это, видно, ровесницы мои плачут, думают: «Сколько лет мы ее знаем, а она все мини-юбки носит». А мне идет мини! Я как длинное надену – сразу становлюсь похожей на члена парламента!
– Ты лучшая, Алла!
– Да знаю я!
И снова «понеслась»: «Свеча горела» за неизменным столиком со свечой и бокалом, «Белый снег», «Зона отчуждения»,
«От боли я пою»...
«У любви твои ресницы» она спела только что подаренному игрушечному мишке, затем случайно споткнулась и тут же обыграла то место, о которое споткнулась – учитесь, артисты Больших и Малых театров!
Затем решила посоревноваться с бывшим супругом – спела «Тысячу лет» из его репертуара (от ред. - это Ф.К. из репертуара А.Б. "Тысячу лет" взял) и, конечно же, заткнула Филю за пояс.
– Ах, если бы счастье действительно могло длиться тысячу лет...
– Алла, мы тебя любим!
– И я тебя люблю.
«Она цеплялась за любовь уже стареющей рукою...»
– Алла, все впереди!
– «...И правда – умерла любовь!»
– Нет, нет!
– Нет, дети мои, любовь ведь тоже умирает...
В общем, творила с публикой все, что хотела!
Массовый психоз
Антракта не было, но Алла Борисовна все же дала себе отдохнуть – вывела на сцену своего фаворита по «пугачевской» «Фабрике звезд» Майка Мироненко.
– Он такой молодой, что я даже влюбиться в него не могу – грех!
Вернулась в зеленом блестящем балахончике и завела: «Знаю, милый, знаю, что с тобой...». Акценты на этот раз расставлялись так: «Сколько раз спасала я тебя. НУ НЕ МОГУ Я БОЛЬШЕ! Не могу». «Ты НАЙДИ себя, любимый мой», «Ты НАЙДЕШЬ себя, любимый мой – и мы еще споем». Может, и не имела в виду никого конкретно – но все равно ведь интересно!
Потом, дабы ублажить все слои населения, таки позволила себе немного попсы: «Бессоницы» там всякие, «Если бы не я», «Ой, мои ножки, мои ножки» – при этом Примадонна стала показательно хромать – даже свои проблемы с ногами решила обыграть!
На этом попса закончилась.
«Ах, какой была игра! Как была я гениальна!» – подвела итог Примадонна, сорвав с головы игривую повязку. – «Спеть смогу еще на бис. Жить на бис я не сумею». Тут все заплакали и встали.
– Вы стоите – значит, надо спеть на «бис»?
Конечно, спела. Конечно, «Примадонну».
Зал захлебнулся в слезах и овациях. Тина Кароль воспользовалась моментом и вынесла «крестной» цветы.
– Это ваша лучшая певица! Она будет настоящей звездой! Стоите? Ладно.
Выдала новую песню Крутого на свои стихи: «Я приглашаю вас в закат».
Истерика, массовый психоз...
– Алла, пой еще-е... Ал-ла-а-а-а!!!
– Еще стоите? Ну, держитесь – это самая нескромная моя песня!
«Живи спокойно, страна! Я у тебя совсем одна!».
Логично завершила и ушла – теперь уже с концами.
– Не, она больше не выйдет,– грустно догадались рядом.– Что ж она – лошадь, что ли?
– Ничего так, живенько – поделился впечатлениями проходивший мимо Андрей Данилко.
Я ему ничего не ответила. Я вообще пару часов после концерта говорить не могла. Гипноз, видно...