Рок в помощь: как прошел первый концерт в поддержку чернобыльцев
Концерт в "Олимпийском" в поддержку ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС и первое выступление Pink Floyd в Москве; дебютный Московский Международный Рок-Фестиваль в "Лужниках" и "Монстры рока" на Тушинском аэродроме – М24.ru вспоминает самые яркие концерты в истории города. Концерты, пропустить которые было невозможно и о которых еще годами говорили не только меломаны, но и большая часть жителей столицы.
"Счет № 904" в "Олимпийском", 30 мая 1986 года
Организаторы: Алла Пугачева, Артемий Троицкий
Выступали: Алла Пугачева и "Рецитал", "Автограф", "Браво", Александр Градский, "Круиз", Владимир Кузьмин.
Чтобы понять, почему благотворительный концерт в поддержку ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС стал событием в культурной жизни Москвы, придется перенестись во времени на два года назад. В 18 марта 1984 года. В этот день группа "Браво", только что переставшая называться "Постскриптумом", вместе с новой вокалисткой Иванной Андерс (Жанной Агузаровой) давала концерт в ДК "Мосэнерготехпром", а публика с изумлением и восторгом внимала песням про кошек и белый день. Концерт тогда "повинтили" полностью: и группу, и организаторов, и зрителей. Вместе с милицией к ДК подъехали следователи из организации, одно название которой вызывало головную боль и ночные кошмары у подпольных рок-музыкантов и организаторов их концертов. Нет, не из КГБ. Кураторы "Большого дома", как правило, предпочитали просто пить чай со своими подопечными, изредка рекомендуя им обходиться в своем творчестве без антисоветчины. Настоящим ужасом был ОБХСС — Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности при МВД СССР. Помимо хищений эта экономическая спецслужба фактически занималась пресечением незаконного предпринимательства. А с точки зрения экономики развитого социализма любое предпринимательство и было незаконным. В том числе — организация концерта с продажей билетов.
Советские подпольные продюсеры придумывали сотни различных вариантов ответов на вопросы следователей ОБХСС. Самым популярным было: "Я такого-то числа изготовил полторы сотни пригласительных открыток на концерт группы такой-то, но по дороге к зданию дома культуры потерял их — А откуда они взялись на руках у зрителей? - А они, наверное, нашли...". Помогало, но не всегда. Юрий Айзеншпис, известный изготовитель советских и российских поп-звезд, отсидел, к примеру, 18 лет за свою деятельность в качестве администратора группы "Сокол" и незаконные валютные операции.
Группе "Браво" тогда повезло. Ни музыкантов, ни администратора не посадили, а через некоторое время даже вернули им конфискованную аппаратуру. Не повезло только Агузаровой. Покорять Москву девушка приехала с поддельным паспортом на имя Иванны Андерс и, видимо, для того, чтобы легче было пробиваться в снобистской столичной тусовке, выдавала себя за дочь дипломата. Причем делала это настолько талантливо, что про ее настоящие фамилию и происхождение прочие участники "Браво" узнали только во время следствия. Красивый творческий псевдоним стоил Жанне нар в "Бутырке", затем нескольких месяцев в Институте судебной психиатрии имени Сербского и приговора к ссылке на полтора года в тюменский леспромхоз.
Организовать некое рок-мероприятие официально в те годы было практически невозможно. Во-первых, необходимо было получить разрешение на сам концерт в местном комитете комсомола, в комитете по культуре и в "идеологическом" отделе КПСС. Затем начиналась головная боль уже для самих музыкантов — они должны были заранее заявлять программу, а тесты песен требовалось представить на "литовку". К женщинам литовской национальности этот термин не имел никакого отношения. "Литовкой" назывался просмотр текста специальной комиссией на предмет выявления явной или скрытой антисоветчины, после чего на песне ставился штамп "исполнение разрешено". И, кстати, в любой момент любой вышестоящий бюрократ по культурной или партийной линии мог отменить почти готовое мероприятие одним телефонным звонком. Даже если все разрешения, визы и "литовки" были уже получены. Даже за день до концерта, когда все билеты уже были распроданы.
Вот в такой, мягко говоря, нервной обстановке Пугачева и Троицкий решили доказать "Риму и миру", что рок в СССР существует. И тут несчастье, как говорится, помогло. На всю страну и на весь мир грянула катастрофа ЧАЭС. Идея гигантского благотворительного концерта, казалось, витала в воздухе. Осталось только осуществить ее.
Для того, чтобы избежать всех прелестей общения с винтиками и шестеренками советской культурной и комсомольской бюрократии, Троицкий и Пугачева решили "шагнуть через головы" и обратиться напрямую к главному идеологу ЦК КПСС А.Н. Яковлеву, которого тогда еще никто не называл "прорабом Перестройки". В высокие кабинеты организаторы прошли даже без предварительной записи на прием — Пугачева уже тогда была известна всей стране и охрана на Старой Площади пропустила ее и Троицкого без лишних вопросов. В самом кабинете все получилось еще проще: "Мы так понимаем, что это инициатива самих молодых артистов, поэтому проводите концерт сами — так, как считаете нужным. Не надо никакой заорганизованности, если возникнут какие-нибудь проблемы — звоните, мы вас поддержим". Только напоследок попросили: "Постарайтесь, чтобы ваш концерт не выглядел, как пир во время чумы", и все.
Дальше началась безумная организационная беготня, поскольку на все про все оставалось две недели. Надо сказать что никакого "праздника непослушания" по сути не было и не планировалось. Практически все существовавшие на тот момент полуподпольные любительские команды, ныне издающиеся на дисках серии "Легенды русского рока", на "Счет № 904" не попали. Для выступления отбирались только проверенные "филармонические" группы. Всем прочим было предложено организовывать собственные фестивали или договариваться о благотворительных отчислениях с обычных концертов. За бортом оставили даже росконцертовскую "Машину Времени", но зато включили в шорт-лист в то время мало кому известных "Браво" вместе с Жанной Агузаровой, на которых еще с 84 года был наложен фактически негласный запрет.
За шесть часов до начала случилось то, чего в общем-то все и ждали: в спорткомплекс ввалилась представительная делегация из Минкульта и "комсомольцев", донельзя возмущенная тем, что их не поставили в известность, не получили разрешения, не принесли на согласование тексты песен и т.д. и т. п. "Мы против Градского! Кстати, кто такие эти "Браво"?". Еще в прошлом году, еще пару месяцев назад такого визита хватило бы для того, чтобы прекратить любой концерт, но именно в этой точке пространства и времени организаторы решили не сдаваться и не отступать, заявив что никаких разрешений от Министерства культуры на то, чтобы собрать денег для ликвидаторов и эвакуированных детей, ни им, ни музыкантам не требуется.
И концерт не отменили. И даже не вызвали усиленные наряды милиции. Впервые серопиджачная масса просто отступила, бормоча себе под нос что-то вроде "Имейте в виду, что мы против! Вы делаете это под свою ответственность". Концерт прошел, был снят камерами ЦКТ и нескольких иностранных компаний, ликвидаторы Чернобыля смогли посмотреть на музыкантов и зрителей благодаря прямому телемосту с киевской студией, а под крышей "Олимпийского" летали белые голуби. Наступали совсем другие времена. 17 января 1987 года снятый для ленинградского телевидения "Музыкальный ринг" с участием "Аквариума" покажут в повторе по центральному телевидению, после чего советская рок-музыка будет в одночасье явочным порядком легализована вся, какая есть.
Результат: впервые в столице Советского Союза удалось провести крупный концерт популярной музыки без разрешения культурных и комсомольских инстанций. Сбор денег не ограничился кассой "Олимпийского"; благотворительные отчисления от музыкантов, присоединившихся к движению "Рок на счет 904", приходили со всех концов СССР, а это означало, что все эти волосатики с гитарами теперь не какие-то растленные культурным влиянием загнивающего Запада отщепенцы, а социально значимая сила и граждане своей страны. Запрещать концерты и "литовать" песни после такого было уже глупо.
Алексей Байков