Алла Пугачева

СМЕШИТЬ НАС ЕЙ С ГОДАМИ ВСЕ ТРУДНЕЙ

30 лет великой победы

В 1975 г., 27 июня, молодая певица из СССР Алла Пугачева завоевала Гран-при на Международном конкурсе эстрадной песни “Золотой Орфей” в Варне (Болгария), исполнив песню “Арлекино”. Но в тот день еще никто не знал, что в стране начинается блистательная эпоха Женщины, Которая Поет…

“Арлекино” был старым эстрадным шлягером из репертуара мегазвезды болгарской эстрады Эмила Димитрова, который в свою очередь за много лет до пугачевского триумфа выиграл с ним Гран-при на другом социалистическом эстрадном фестивале “Сопот” в Польше. Тов. Димитров в Варне страшно тогда расчувствовался и сказал, что благодарен Алле за реанимацию его старой песни. Расчувствовался и автор оригинального текста Васил Андреев (хотя Алла пела русскую версию, сочиненную Борисом Баркасом) и назвал Пугачеву “открытием мировой эстрады”, сравнив ее “игру на сцене” с французским шансонье Жильбером Беко и великой Эдит Пиаф. Однако соцлагерь тогда был изолирован от окружающего мира, поэтому в мире о рождении “мировой звезды” так и не узнали.

* * *

Зато в Советском Союзе народ ликовал и вдохновлялся. Я был совсем маленький, изучал азбуку, и многое уже забылось, но то, как все домашние, прильнув к ламповому “Рубину” с красно-зеленым (считалось — цветным) изображением, отслеживали ежедневные телетрансляции из Варны, отпечаталось в памяти, как “Отче наш”.
Помнится, я, очень холодный тогда к советской эстраде, искренне недоумевал: чего интересного? Это же, блин, не фигурное катание с Родниной и Улановым! А домашние, знакомые и соседи наперебой раскладывали пасьянсы и, как сейчас помню, совсем не сомневались в нашей победе, потому что СССР — главный, но за победой-де могли, конечно, послать кого-то и получше. А эта прямо — горлопанка какая-то и развязная больно. Не Эдита Пьеха: вот та — лапочка, и губки бантиком, и ресничками — хлоп-хлоп, и глазки, как два надраенных медных пятака, и стильная такая — вся в кружавчиках… И откуда, задавались взрослые вопросом, “эту Пугачиху” выкопали? “Небось родственница чья-то, — предполагали, — как пить дать блатная”. “Или кому-то дала”, — непременно уточняла моя бабушка.
Дала — не дала, впрочем, выяснить не представлялось никакой возможности, ибо в Советском Союзе не было не только чупа-чупсов, но и более-менее приличной желтой прессы и светской хроники. Обо всем сообщал только ТАСС, а ТАСС о таких вещах даже под расстрелом сообщать не додумался бы. Поэтому плодились слухи…
Осиливая тогда азбуку, я в эти тонкости врубался мало, но в одном со взрослыми был солидарен: эта тетенька с “Арлекино” мне активно не нравилась. Какая-то она была несуразная, косолапая и, действительно, — не Эдита Пьеха, которая считалась у нас образцом совершенства, потому как сильно смахивала на мою прогрессивную бабушку, когда та наводила марафет и нахлобучивала корейский парик, привезенный из Венгрии знакомой стюардессой. Но больше всего меня пугали большие десны, из которых торчали маленькие зубки с гигантской щербиной в верхнем ряду. Уже в половозрелом возрасте я вычитал в какой-то секс-брошюре, что у женщин это признак необузданной страсти, а тогда, в непорочном младенчестве, сия изюминка виделась мне воплощением абсолютного безобразия…

* * *

После “Орфеевских” страстей Пугачева прочно поселилась на всех двух каналах советского телевидения и на радиостанции “Маяк” с какой-то глупой “Посидим-поокаем” и продолжала меня раздражать целых четыре года. Даже когда она взяла Сопот в 1978 году с хитом “Все Могут Короли”, и все вокруг только и шептались, что Пугачева этой песней обстебала престарелое Политбюро, но спаслась, так как ей, а значит, Союзу, дали Гран-при, я не смог полюбить ее всей душой.
Но однажды, копошась в поисках запрещенной музыки в коротковолновом приемнике, я вдруг вырулил на какое-то польское радио, где звучало пронзительное электрогитарное соло, что захватило мое бунтующее музыкальное воображение, целиком занятое в те годы модными “Смоками”, подпольно-антисоветской “Машиной Времени” и легендарными “Цеппелинами”. И вдруг эта стонущая нирвана возбудившей меня электрогитары, сквозь хрипы и помехи заграничного радиоэфира, шарахнула током: “Приезжай хоть на часок, нашей дочки голосок зазвенит тебе навстречу-у-у…” До боли знакомый голос! Не мерещится ли? Врубился диктор: “То спевала пьёсенкажа рокова зе Звёнзку Раджецкего Ауа Пугачова”. Я тут и припух. Поляки еще так смешно выговаривали ее имя — у них есть звук “л”, пограничный с “у”, и получалось “Ауа”.
Короче, Пугачева раскрылась в неожиданной ипостаси, и, конечно, то, что польский радиоголос назвал ее “роковой певицей из Советского Союза” (где слово “рок” в официальном обороте считалось почти призывом к свержению государственного строя), потрясло меня глубже, чем американского коммуниста Джона Рида — десять дней большевистского переворота в 17-м году.
В нашем эфире смелые пугачевские роковые эксперименты, разумеется, замалчивались. Как сказали бы сейчас программные директора, “были неформатом”. В немногочисленных музыкальных программах, вроде “Утренней почты” или “Юности”, в уши пихались придурковатые “Волшебник-недоучка”, всякие там “У меня есть три желанья, нету рыбки золотой”, и я начал музыкальные раскопки. Вышел ее дебютный альбом “Зеркало души”. В стране тотального дефицита обзавестись такой новинкой было сродни отчаянному восхождению на Эверест. Люди стояли в очередях не только за колбасой и туалетной бумагой, но даже и в магазин “Мелодия” на Калине (ныне Новый Арбат)…
Наконец, игла опустилась на виниловую гладь вожделенной пластинки, и оторопь охватила юное существо, которое тогда как раз вляпалось в свое первое романтическое увлечение и металось в поисках легких ответов на сложные вопросы. “Не отрекаются любя, ведь жизнь кончается не завтра”, — подсказывала Алла, и это сразило сильнее, чем даже трель ее электрической гитары в польском радио. Никто, даже Эдита Пьеха, не мог объяснить — так просто, чувственно, емко и ясно!
Домашние, правда, по-прежнему не выносили на дух “эту хабалку”. А тут у нее — большие концерты. На дворе — 1979 год. Путем сложнейших манипуляций достаются билеты, и мы с моей критически настроенной бабушкой отправляемся в Театр эстрады. Бабушка в финале все-таки прослезилась и сделала громкое заявление всем соседкам на лавочке у подъезда, что отныне Аллочку следует считать великой, а если кто-то не догоняет, то значит — круглая дура.
Пугачева на концерте творила то, чего не позволял себе (или не умел?) никто на тогдашней советской эстраде, даже Эдита Пьеха. И крепко брала публику, со всеми критически настроенными бабушками, за яйца — как выражаются на артистическом сленге. “Удивительно, как ее до сих пор не выгнали из страны? — восторгалась бабушка и, подумав, добавляла, многозначительно поднимая пальчик вверх: — Наверное, она все-таки кому-то дала…”
А Пугачева, как боксер, держала удар за ударом и сама сыпала хуками. Альбом “Как Тревожен Этот Путь” в 1983 г. настолько напугал советскую цензуру, что была дана команда: “мочить”. Пока зависимая пресса мочила, счастливчики, раздобывшие пластинку, не верили ушам своим, впервые слыша на официально изданном советском диске такой революционный набор авангардных звуков, хрипов, стонов, гармоний и текстовых заявлений. Если бы я вел тогда “Звуковую Дорожку”, то непременно сравнил бы первую часть этой дилогии с Sex Pistols и Ниной Хаген по степени музыкального хулиганства и духу протеста… Это, правда, не напечатали бы…

* * *

Прошли годы. Состоялась целая Эпоха. Госпожа Пугачева избавилась от щербины, спрятала десны и стала Живой Легендой. Хотя былой блеск ее королевства, увы, и потускнел. Время безжалостно. Оно крушит даже великие империи (это — не о Совке, а скорее — о стильном викторианстве, помпезном Риме и изящной Элладе…). Хотя после варварских смут и тотальной разрухи всегда наступала эпоха Возрождения. Большое лучше видится на расстоянии.
Вот и сейчас в Сочи на грядущем фестивале “Пять звезд” выделили целый день на празднование юбилея Великой Победы “Арлекино”. Приглашена виновница торжества. Другие споют ее песни. Хотелось бы только, чтобы юрким организаторам хватило ума, такта и вкуса составить концерт великих песен из достойных исполнителей, а не превращать его в похабное дежурное хабальство на уровне пародийных куплетов “а-ля Галкин и компания”… Хабалить на эстраде, как говорила моя бабушка, может позволить себе только Пугачева. Потому что умеет…

Артур ГАСПАРЯН


Все новости и статьи Клуба "Апрель"

Рейтинг@Mail.ru